Настя

Назад Домой
Upper bar
Белорусские власти соболезнуют
по телевизору и хамят по телефону
Полина Кочеткова

Сорок дней - это повод еще раз вспомнить страшный день 30 мая и всех погибших в роковом переходе. В первые дни после трагедии журналисты были заняты поиском свидетелей и пострадавших, а родственники погибших - похоронами. И лишь теперь, по прошествии времени, семьи, потерявшие родных, начинают рассказывать о том, с каким хамством, грубостью, черствостью властей они столкнулись в те дни. Все слова скорби чиновников были сказаны лишь в телекамеры. На самом деле никто не стремился помогать родственникам погибших искать и хоронить их. История, рассказанная родными и близкими погибшей Анастасии Савко, - красноречивее любой публицистики.

    Настя Савко, погибшая 30 мая на Немиге, на протяжении шести лет вела дневник. В последний год записи в нем стали ежедневными. 29 мая Настя писала: "22.00. На улице еще не очень темно, в Волковыске все, наверно, на улице. Сегодня Ленка познакомилась с Андреем и сказала, что завтра, может быть, не поедет с нами. Короче, скорее всего, получится, как всегда: или мы пропустим самое интересное, или мы не поедем. Нет! Мы поедем все! Вчера я прочитала все билеты, теперь буду повторять то, что плохо знаю. Завтра в одиннадцать мы едем на праздник. Вчера у меня не работал телефон. И вообще, как не надо в школу, я никому, получается, не нужна. Господи, спаси и сохрани меня, пожалуйста!!!"
    Обращениями к Богу заканчивается почти каждая запись в дневнике...
    Настя всегда носила с собой маленькую иконку с изображением святой Анастасии - подарок матери. Эту иконку вместе с сумочкой отдали сестре Наташе во второй больнице.
    Семнадцатилетняя Настя очень хотела попасть на праздник. За весь год она только несколько раз сходила на школьные дискотеки - Настя старательно училась, должна была получить серебряную медаль, готовилась к поступлению в БГЭУ, посещала подготовительные курсы.
    Мать Насти, Анна, говорит: "Пообещали нам в школе аттестат дать - и не дали. Классный руководитель Казакевич Вячеслав Федорович пошел к директору школы, тот сказал: "Не положено!" Казакевич ходил в гороно, там тоже сказали, что нельзя. Он так  расстроился, что у него случился сердечный приступ".
    Настя хотела пойти на праздник, потому что ее старшая сестра Наташа много рассказывала о праздниках города - красивых фейерверках, концертах, гуляниях. Сама Настя ни разу не была на праздниках города - уезжала в это время в Волковыск к дяде. На  этот раз Настя была в Минске, сдавала выпускные экзамены. На праздник она пошла утром со своими друзьями - Мариной и ее братом Русланом. Они гуляли, катались на лодке. В обед Настя вернулась домой, поговорила с мамой, была очень весела и довольна. Повторила билеты по белорусской литературе и пошла к своей подруге Лене, чтобы вместе вернуться на проспект Машерова...
    Тело Насти Савко нашли почти через сутки после трагедии. Родные погибшей девушки утверждают, что никто из должностных лиц и представителей власти не помогал им в поисках. Более того, родственники то и дело наталкивались на грубое обращение и хамство. Штаб по информированию населения и телефоны, которые объявили по телевизору, оказались очередным пропагандистским трюком. Реальная помощь не оказывалась, телефоны предназначались для создания видимости напряженной работы по "ликвидации последствий трагедии". А люди остались один на один со своими проблемами.
    Рассказывает Лена, подруга Насти (та, о которой написано в дневнике): "О самом мероприятии я узнала от Насти. Она сказала: "Будет праздник!" Я только потом увидела эти объявления. И мы решили пойти вечером. Она приехала домой. Я живу на первом этаже,  а с другой стороны у меня лестница, можно подняться и постучать в окно на кухне. Мой папа в этот день отключил звонок. Настя очень долго звонила, потом обошла и постучала в окно. Я учила белорусскую литературу. Я вообще не очень хотела идти, потому что выучила  мало билетов, но раз договорились - пошла.
    Я потеряла Настю в переходе. Мы просто вместе спускались в метро. Она шла возле стены, у перил, а я - рядом. Когда толпа побежала, меня толкнули вперед, а Настя там осталась. Когда я повернулась, ее уже не увидела. Опасность  начинаешь чувствовать, когда ты остановился, а дальше тебя не пускают. Ты не можешь пройти, со всех сторон давят, и давят все сильнее... Я тоже теряла сознание. Меня привели в сознание, я старалась уже как-то дышать, но воздуха вообще  не хватало. Вначале еще как-то можно было дышать, а в конце - там вообще воздуха не было. Легкие сдавливало. Тут такой шок наступает, как будто уже все, конец... Вся жизнь перед тобой проносится, все ошибки, все, все... Понимаешь, что умрешь. Вот так. Я никогда не  думала, что можно погибнуть в переходе. Так много сразу понимаешь, когда теряешь близкого человека, которого давно знаешь. И теряешь тогда, когда ты даже не предполагаешь, что можешь потерять его, что это последний день, последний разговор. Мы сидели на  берегу, разговаривали... Просто смеялись. Что-то смешное рассказывали.
    Поднялся сильный ветер, закружился песок, ударила молния, и мы решили идти домой. Тут начался такой дождь, какого я еще ни разу не видела. Мы начали спускаться в переход. Я даже града не видела, нам только потом сказали, что был сильный град. Спускались, потом толпа побежала... Может, Настя еще бы и удержалась, но она плохо видит - у нее очень плохое зрение. Впереди было место свободное, чтобы пройти. Я не знаю, почему люди не проходили. Какая-то преграда там все-таки была. Рядом со мной подруга стояла, Марина. Она в обмороке была. Хорошо, что ее парень знакомый держал. Если бы он ее не держал, я думаю, что с  ней бы то же самое было, что с Настей. Она пришла в сознание только после того, как ее вытащили из перехода".
    Марина (подруга Насти, сидевшая с ней за одной партой): "Помню, прямо передо мной мужчина держал девочку на руках и кричал: "Осторожнее, не задавите ребенка!" Но толпа все давила... Там были такие веселые парни, которые с криком "эх!" надавили, и я  потеряла сознание. Очнулась, только когда меня вытягивали из толпы. Я еще была в таком полубессознательном состоянии, а у девчонки, которую передо мною вытягивали, ноги запутались в чьих-то ногах, я помогла ее вытянуть. Только благодаря своему парню я выжила. Если бы он меня  не держал, если бы его не было рядом, я тоже бы задохнулась. Потом подбежала Лена. Сразу, конечно, такая истерика. Не верилось сразу, что все это было. Брата я своего потеряла. Лена к нам подбежала, спросила, не видели ли мы Настю. Она побежала  искать Настю. Я тоже пошла и брата, и Настю искать. Но никого похожего не увидела. Видела женщину задушенную, ей было лет 65. Ее вынесли уже вообще синюю. Помню, как вынесли парня - всего в крови, руки поцарапанные. Больше всего выносили  девчонок в бессознательном состоянии. Парни, которые выносили, брали людей просто на руки и несли перед собой. А милиционеры брали за ноги и тянули. Головой об ступеньки бьется - им без разницы. Кто действительно помогал, так это парни, которые сами  там были, но выжили и были в состоянии помочь. В основном - сами себя спасали. Когда милиция появилась, я не заметила, но видела, что милиционеры просто стояли с этим рупором и просили людей отойти - сделать проход. Там считанное количество милиционеров помогало - всего пара человек.
    Когда нас уже выпихнули из метро, там вроде бы были "скорые" - одна или две машины. Позже уже очень много подъехало. Врачи смотрели, кто умер, им просто их же вещами накрывали лица.
    В больнице меня просто трясло, хотя не было значительных травм. Потом мы пошли звонить в милицию, я назвала фамилию брата и Насти. Нам сказали: "Подождите," - а через минуту повесили трубку. А когда мы набрали номер еще раз, то трубку  просто-напросто не подняли.
    Лена: "Я, когда вышла из перехода и не могла найти Настю, просила милиционеров: "Объявите через мегафон Савко Анастасию!" Они говорят: "Какая такая Анастасия?" Я им так потом надоела, что они все-таки объявили. Но никто не подошел, конечно... Мы  нашли ее лишь в шесть вечера в понедельник...
    Я Марину отправила на "скорой", меня тоже хотели забрать, но я была в относительном порядке, только думала, что у меня ребра поломаны. Я побежала быстрее домой, потому что подумала, может, Настя уже там... Тете Ане (маме  Насти) я боялась сразу говорить, но потом сказала. Тетя Аня хорошо держалась. Мы начали звонить по всем больницам. Очень долго искали номера, потому что справочники старые.
    С шести утра мы начали ездить по больницам. Объехали все больницы со второй по десятую, но не нашли ее нигде. Мы ездили на автобусе. Тетя Аня звонила по телефонам, которые объявляли по телевизору, они не отвечали... То есть шел нормальный гудок, потом  трубку снимали и вешали. Тетя Аня дозвонилась кое-как, ей сказали: ждите. Тетя Аня просила, чтобы хоть дали машину. Ей сказали: "Мы машины не выделяем". Этот человек сказал ей еще вот что: "Моя дочка на такие мероприятия не ходит, а сидит дома". Он именно так  ей ответил! Тетя Аня сказала: "Хорошо, что вас минуло это горе". Потом мы нашли машину. Это была машина знакомого Наташи - старшей сестры Насти. Начали по второму кругу ездить по всем больницам. Ее нашли в десятой больнице, в морге среди  неопознанных. Сначала нас не пускали в морг, чтобы опознать ее. Только показывали фотографии тех, кто находился в морге... Но по фотографиям мы Настю не узнали. Тетю Аню наконец пустили в морг, и только тогда она узнала Настю. По одежде. На ней были штаны и майка, но мы же все эти сведения дали еще в пять утра милиции!"
    Наташа (сестра Насти Савко): "Больше всего меня возмутило, когда мама позвонила по телефону милиции - первый телефон, который объявили по телевизору, а ей так грубо ответили: "Надо держать своих детей дома!" Ей дважды так милиционеры отвечали. По  этим телефонам информацию давали очень противоречивую. Мы потом в больницу перезванивали, нам там совсем другое говорили. И зачем эти телефоны давали, непонятно. Чем они там занимались - неизвестно. Я дозвонилась по второму телефону в горисполком, трубку снял мужчина: "Мне вас плохо слышно!" Я объяснила ситуацию, спрашиваю: "Чем вы там занимаетесь? Мы в пять часов утра дали полное описание! Почему милиция не ищет?" Он: "Положите трубку, потом перезвоните". Я  говорю: "Я до вас полчаса дозванивалась!" А он мне: "Ну и что!?" Кинул трубку. Вот и все. Так и отвечали везде.
    Мать просила по этим телефонам: "Помогите, как человек. А если бы ваш ребенок ушел?" Ей отвечал милиционер: "Я свою дочку на такие мероприятия не пускаю". Машину просили, они сказали, что "этим не занимаются". Мама спросила: "А чем вы помогаете?"
    Молчание. Ничего не сказали".
    Настю похоронили на минском Кальварийском кладбище, но даже тут продолжились проблемы близких погибшей девочки. Рассказывает сестра Насти, Наташа: "Подходят две женщины. Одна позади меня встала, вторая подошла к могиле, упала на колени и заплакала навзрыд. Я думаю: что же дальше будет? А она начала причитать: "Ой, доченька ты моя единственная!" Я спрашиваю: "Это ваша дочка?" Она говорит: "Да!" Я спрашиваю: "Это точно ваша дочка?" Она: "Да!" Я ей объясняю: "Вы  знаете, я ее сестра!" Она мне: "Посмотри на меня, видишь, как я изменилась от горя!" Я говорю: "Встаньте, отойдите от могилы!" А она: "Я буду сюда каждый день ходить". Я пошла к будке милиционера, женщины стали отходить. Они были пьяны. А все эти спектакли, как выяснилось, для того, чтобы пожалели, дали копеечку. Через несколько дней могилы Насти Савко и Маши Иньковой на Кальварийском кладбище ограбили - исчезли все цветы. Родители девочек поймали воров (женщин-алкоголичек во главе со спившимся бывшим  милиционером) на станции метро "Пушкинская", где они торговали цветами с могил. Когда воров забирала милиция, они кричали: "Нет, нет, мы у Маши и Насти цветы не берем".
    На Кальварийском кладбище сейчас производятся "коммерческие захоронения" - место стоит 160 долларов. Но на организацию охраны кладбища денег все равно не хватает. Цветы по-прежнему исчезают с могил...

    P.S. Правозащитный Центр "Вясна-96", который является исполнительным органом Общественной комиссии по расследованию факта массовой гибели людей, готовит к изданию документальную книгу о трагедии 30 мая. В этой книге будут свидетельства очевидцев,  фотографии и документы. Основная цель - восстановить объективную картину событий на Немиге и сохранить память о погибших. Рассказ о судьбе Насти Савко - одна из глав будущей книги.

Кто ответит?
Сергей Шапран

До сих пор не подготовлен доклад комиссии, занимавшейся расследованием обстоятельств трагедии на Немиге. Не названы и имена виновных в происшедшем. И можем быть уверены, что они не будут названы до тех пор, пока у власти находится режим Лукашенко.

   Безусловно, сорок дней со дня трагедии - не лучшее время предъявлять кому-либо счеты. Однако наученные горьким опытом не доверять этому государству, мы решили узнать, куда же пошли деньги, которые выделялись для оказания помощи пострадавшим. Сначала мы нашли сводку информационного агентства БелаПАН от 4 июня, в которой, в частности, сообщалось: "На специальные счета Министерства по чрезвычайным ситуациям Беларуси и Минского горисполкома для оказания помощи пострадавшим и семьям погибших 30 мая в подземном переходе станции минского метро "Немига" перечислено 41,1 млрд. рублей (в том числе на счет МЧС - 14,1 млрд., на счет Мингорисполкома - 27 млрд.). Эта сумма эквивалентна 93 тысячам долларов США в пересчете по рыночному наличному курсу. Как сообщили БелаПАН в пресс-службах МЧС и Мингорисполкома, на призыв оказать помощь пострадавшим откликнулись десятки предприятий и организаций из всех регионов страны. Суммы пожертвований достигают 3 млрд. рублей".
   Каким образом были израсходованы эти деньги? Вероятно, 5,2 млрд. пошли семьям пострадавшим (по 100 млн. каждой семье). Количество людей, получивших травмы, называлось различное. Максимальная цифра - 410 человек. Если это действительно так, значит, было могло быть выделено еще 14,35 млрд. (по 35 млн. каждому травмированному). Но каким образом были израсходованы остальные миллиарды? Этот вопрос мы задавали два дня подряд многим чиновникам из Мингорисполкома. Никто так и не смог дать нам вразумительного ответа (наиболее распространенная формулировка звучала следующим образом: "Были израсходованы по назначению!") - или же просто не захотел. Поэтому будем считать эту публикацию официальным запросом: каким образом все-таки были израсходованы деньги, предназначавшиеся жертвам трагедии на "Немиге"? И не стоит упрекать нас в предвзятости: мы честно пытались выяснить, каким именно образом были потрачены сорок с лишним миллиардов. Нас оставили без ответа. Г-н Ермошин, разберитесь, пожалуйста!
   Если и после этого мы не получим официального комментария, будем считать, что средства были израсходованы именно по тому назначению, которое мы пока еще ставим под сомнение. И в этом случае советуем "десяткам предприятий и организаций" всерьез задуматься над тем, стоит ли делать добровольные пожертвования жертвам каких бы то ни было трагедий через государственных посредников. Не надежнее ли передать их непосредственно самим пострадавшим?

По материалам газеты "Имя"

Bottom bar

Домой!