Аля

"Так не должно было быть. На несколько минут мы превратились в стадо. Простите нас". Эти надписи в переходе станции метро "Немига" будоражат сознание. И обращаются к нам подобно звону колоколов по истерзанным телам наших детей, безвременно, глупо, страшно ушедших из жизни...

- Я люблю свою дочь, она - мое солнышко. Она не болела, не сделала опрометчивого проступка. Просто пошла в город и не вернулась... - с этого начала разговор минчанка Наталья Михайловна Новаковская. Ее дочь Аля - 41-я в поминальном списке той кровавой мясорубки на Немиге.

...Какой красивый ребенок у Новаковских, говорили врачи, соседи, учителя. Улыбчивая, с ямочками на щечках, со светлыми зайчиками в серо-голубых глазах. Как все ждали ее появления на свет! Да и дочкам веселее, заботиться друг о друге будут. Желанный, долгожданный ребенок всегда хорошо развивается. Рано начала сидеть, потом ходить, рано зубки пошли. Да такая шустрая была - все пеленки сбивались. Живой, активной, веселой Аля оставалась всегда. Много было подружек, а мальчишки говорили: "Классная девчонка". Энергию ребенка родители пытались направить в нужное русло. Плавание, каратэ, занятия на аккордеоне - Аля сама захотела освоить этот инструмент, заслушавшись как-то его басами на свадьбе. Мать купила. Славный получится дуэт с сестричкой: та - на цимбалах, Аля - на аккордеоне. Родители не могли нарадоваться: умница, помощница и на даче, и в доме.

Со спортом Але пришлось в старших классах расстаться.

- Давай, Алечка, будем бросать, тяжело добираться, - как-то раз устало посоветовала дочке мать, в очередной раз забирая ее из Дворца пионеров. Ехать-то домой - в Чижовку... Но все-таки с Дворцом внешкольной работы "Золак" долго Аля не могла расстаться - так уж нравился кружок прикладного искусства.

У одной учительницы в школе болело сердце. Как жалко было Але, когда нерабочий шумок расстраивал бедную женщину. "Ну почему, мама, ребята не понимают этого?!" - почти всхлипывала Алевтина, рассказывая маме в очередной раз о своей школьной жизни.

На учебно-производственном комбинате девочка выбрала профессию экскурсовода - она так подходила ее общительному характеру. Но Аля хотела быть стоматологом - как ее дедушка.

- Сходи погуляй, домоседка, - ласково порой журила мать, - а то ведь совсем бледненькая стала.

Ну как в тот день было не отпустить дочь на праздник - и так ведь почти нигде не бывает! За ней зашли подружки. Ожидалось веселое представление и даже выступление группы "Манго-манго"...

Вечером сначала позвонила мать одной подружки, потом - другой. Спрашивали, где Аля, сообщили, что случилось страшное. В эту ночь Новаковские объездили все больницы. Среди неопознанных дочери не оказалось. Где же она, где - девушка в желтой кофточке, в коричневой юбке? Среди тридцати шести умерших ее тоже не оказалось. Теплилась надежда. Сказали, что во второй больнице три девочки без сознания. Поехали туда, но заскочили напоследок еще раз в 10-ю больницу, в морг. Туда только что привезли 17 человек. Там самая последняя, у стенки, лежала Аля, в одной босоножке, потоптанная, истерзанная. Отец увидел и упал без сознания...

- Он до сих пор очень плох, - тихо говорила Наталья Михайловна. - Как смириться? Жил человечек, радовался жизни - и нет его больше...

Подробности Новаковские узнали не скоро. Две спасшиеся в эту ночь подруги Алевтины не звонили, не приходили: им психиатр запретил переживать заново тот кошмар. На похоронах были все одноклассники и учителя. Директор школы передал кассету, где запечатлен последний звонок, на котором Аля - ведущая торжественной линейки - объявила, что для выпускников этот звонок - последний в их жизни. Слова эти сбылись для Али. В июне она должна была получить паспорт... Мать до сих пор боится смотреть эту запись. Может быть, когда-нибудь потом, но не теперь...

Вспоминать и представлять то, что случилось на Немиге 30 мая 1999 года, страшно. И что за странное совпадение: 53 года назад, в ночь с 31 на 1 января 1946 года, тут же, напротив тех же безучастных окон Кафедрального собора, разразилась похожая драма. Пожар в здании клуба КГБ, где собрали лучших учеников города, унес 18 юных жизней.

- Что осталось нам теперь? Цветы на Немиге? - спрашивает Наталья Михайловна. - Вспомним Хатынь, там на каждой печи есть мемориальные доски с надписями имен погибших. Почему бы не сделать так и на лестнице в переходе? Ведь там - святое место, там нельзя ходить, там сделали свой последний вздох наши дети.

Так считает Наталья Михайловна, так считает скульптор Иньков - отец погибшей Маши Иньковой. Возможно, так считают и многие родители, изведавшие горечь утраты. С этим вопросом обращаются к Мингорисполкому. Конечно, это дорого - закрыть ныне действующий переход на Немиге, сделать его памятником и построить новый. Но разве не дороги родителям их несчастные дети?! И разве не будет это самым действенным нашим предостережением от преступного равнодушия друг к другу, предостережением всем нам, чтобы подобное больше не повторилось?

Олеся Михаленко. Фото из семейного архива Новаковских.